Из одной крайности в другую
Прежде чем обрести мир в душе, я знакомлюсь с войной, настоящей, в которой есть жертвы. Британская актриса Ванесса Редгрейв пригласила меня спеть в Косово. Я пользуюсь случаем, чтобы навестить французских солдат из KFOR, я хочу поблагодарить их за храбрость. Начиная с 1998 года сербы и албанцы оспаривают друг у друга этот край под бессильным наблюдением международных сил. В Косове кровь и смерть, его жители переживают драму. Разрываемое между двумя народами, оно на пути к уничтожению. Во Франции мнения разделились. Есть те, кто выступает за интервенцию, и те, кто предпочитает оставить Косово на произвол судьбы. А пока здесь воюют и умирают. Когда я приезжаю, то вместо букета мне вручают каску и бронежилет. Именно в эту минуту я понимаю, что попала в страну, где идет война. И какая война…Вечером у костра я пою с французскими солдатами. Я немного смущаюсь, и, чтобы мне помочь, они запевают игривые песенки. В Косове я провожу две ночи в убогой гостинице. Выцветшее белье с подозрительными пятнами внушает отвращение. Из-за бомбежек нет ни воды, ни электричества. И тараканы чувствуют себя здесь как дома.
Есть и другие звезды кроме Ванессы Редгрейв, которые интересуются драмой Косова. Майкл Джексон, чья ассоциация «Майкл Джексон & Друзья» помогает детям — жертвам войны, также пригласит меня выступить вместе с другими артистами в пользу малышей, страдающих от таких конфликтов, как в Косове. Я взволнована тем, что участвую в подобных проявлениях щедрости в пользу народов, которые страдают. И я счастлива знакомством с королем «попа». Для меня, выросшей в восьмидесятые годы, встреча с Майклом Джексоном — это не пустяк. Мы пересекались с ним в Сеуле и в Мюнхене. Я отлично осознаю, что выступаю вместе с самыми великими, которые заставляли меня мечтать, а некоторые из них зародили во мне желание заняться моей профессией. Когда я была ребенком, я даже представить не могла, что буду стоять с ними на одной сцене. Я смотрю на Майкла Джексона с открытым ртом. Я становлюсь ребенком во власти рождественского волшебства.
А пока я все еще в Косове, мы должны уезжать, но это невозможно. Бомбежки возобновились, аэропорт разрушен. На огромной скорости и под высоким покровительством мы едем в военный лагерь, там нас ждет военный вертолет. Винты уже вращаются. В спешке я не заметила Жака Ланга, который тоже садится в этот вертолет. На борту атмосфера напряженная, я понимаю, что мы чудом избежали чего-то очень серьезного.
* * *
Хватит с меня конфликтов, перебор. Конфликт с моим возлюбленным причинил мне боль, а военный конфликт меня напугал. Мне необходим воздух. Я должна сменить обстановку. Я ищу новое место, куда бы отправиться. Мне нужна спокойная, нейтральная страна, город, где можно залечить мои раны. Разумеется, это Цюрих. Он далеко от моих плохих воспоминаний и находится в нейтральной зоне. Я не слишком далеко от моих друзей, от моей семьи. Здесь я чувствую себя хорошо. Я могу жить открыто. Могу гулять по улицам, и меня никто не остановит, никто не будет на меня смотреть. Швейцарцы деликатны. Здесь для меня возможны нормальные отношения с людьми, которые знают, кто я. Каждый на своем месте. В Цюрихе говорят на швейцарском немецком или на немецком. Этот язык мне знаком, это мой родной язык… Идеальный выбор — Швейцария. Мне нужно было уехать, покинуть Францию, и все мои проблемы наполовину решены. Требовалось сменить обстановку, поменять жизнь, отдышаться. И потом, я в Цюрихе не одна, у меня есть друзья, которые последовали за мной, — это Сирил и Ришар. Два моих приятеля, брата, друга, компаньона…
С давних пор мы образуем неразлучное трио. Обязанности каждого ясны, наша дружба крепка, поэтому мы остаемся спаянными. Мы втроем — это предприятие, которое планирует мою карьеру и поддерживает ее, и это предприятие хорошо работает. Ришар — это мозг, Сирил — сердце, я — душа. Я ничего не делаю без них, мы все делаем вместе. Я позволяю им обдумывать идеи вместо меня, мы обсуждаем их, спорим, но зачастую окончательный выбор за мной, хотя я не отвергаю их идеи. Так как выбираю я, мне не в чем их упрекнуть. Мы солидарны друг с другом, мы близки друг другу.
Даже физически, потому что живем в одном здании! Квартира Ришара на одной площадке со мной, а Сирил живет на том же этаже, но в соседнем подъезде. Нас эта ситуация сильно забавляла в то время, когда по телевидению с успехом шел американский сериал «Друзья», и нам он тоже нравился. Нам по тридцать лет, а мы чувствуем себя подростками. Жизнь в Цюрихе, городе, пожалуй, молодом, приятная. Я выхожу достаточно редко, иногда меня узнают. И когда это случается, знакомства меня обогащают. Здесь совсем другая публика. Я привезла с собой мое горе, которое не проходит, мою историю любви, которая плохо закончилась, и душу моего ушедшего отца. Я живу, как могу. Я убежала, конечно, и для того, чтобы забыть, но на этот раз еще и для того, чтобы выздороветь.
Я утратила доверие и веру. Мужчины меня разочаровали. И Бог, который забрал моих родителей, тоже. Я ненавижу любовь. И я презираю себя за то, что была слабой, влюбленной, идиоткой. Я презираю мужчин. Я считаю их заносчивыми, меркантильными и трусливыми болванами. Но это не заставляет меня полюбить женщин. Мужчины мне кажутся предсказуемыми и инфантильными. Я считаю их собственниками и эгоистами, зачастую с претензиями. Мужчины… Мне необходимо их забыть так же, как необходимо забыть Париж. Сирил и Ришар — это другое, они, прежде всего, друзья, а потом уже мужчины. Более того, они оба женаты, и их жен я ценю. Думаю, что это взаимно. Надо сказать, что я стараюсь не слишком вмешиваться в их семейные отношения. Я никогда не прихожу без предупреждения, я не засыпаю их приглашениями на ужин и не звоню без конца, я оставляю инициативу за ними. Я веду себя ненавязчиво. Мне хватает ума понять, как трудно любить мужчину, который посвящает свою жизнь другой женщине, и у нее приоритет. Я и так занимаю слишком много места. Поэтому я слежу за тем, чтобы меня было поменьше. Я гуляю, наслаждаюсь озером, видом на деревья из окна моего номера. Я дышу, я перевожу дух.
Но время проходит, и у меня снова появляется желание любви. Я снова научилась улыбаться, я чувствую себя лучше. Чистый воздух Швейцарии творит чудеса с выздоравливающими. Для меня ничего не делать, быть у себя дома, спать в своей постели, когда проводишь жизнь в разъездах, в самолетах, в гостиницах, это роскошь. Я снова смотрю на парней, хотя еще вчера я их не видела.
Тот, кого я заметила за столиком на фоне озера на заднем плане, достоин не просто взгляда. Он очень, очень красивый мужчина. Великолепное сочетание Джорджа Клуни и Ричарда Гира! Короче, он из тех, кто легко покоряет батальоны женщин. Я сижу неподалеку, болтаю с подругой и вдруг задаю себе вопрос. Как бы поступил на моем месте мужчина? С моей точки зрения, ответ такой: «Он попытается определить, что она пьет, и закажет для нее то же самое в подарок». И я делаю это. Это не феминистская провокация с моей стороны, это искренний порыв. Но официантка смеется и говорит:
— Слишком поздно! Он уходит!
Я готова отступиться. При первом же препятствии. Подруга, более упрямая, чем я, встает и идет к нему. Я боюсь худшего, но через несколько минут она возвращается с его визитной карточкой.
Я послала ему записку два дня спустя. А потом мы договорились поужинать вместе. Когда я прихожу в ресторан, то вижу, что он по-прежнему в моем вкусе, но вот его вид… Брюки слишком короткие, пиджак нуждается в замене, короче… Мы оба поддерживаем разговор, и это приятно. Через некоторое время я понимаю, что он не знает, кто я такая. Он видит женщину. Она явно ему нравится. Он заинтересован и спрашивает, почему я так часто езжу в Париж. — Чтобы петь, — отвечаю я ему.
— Ах вот как! Так ты записываешь пластинки?
— Да, — признаюсь я.
— И под каким же именем? — спрашивает он.
— Под моим собственным, Патрисия Каас.
Он ошарашенно смотрит на меня. Благодаря радио имя ему знакомо. Он покачнулся на стуле. Он этому не верит. И рассыпается в извинениях. Он считает себя ничтожным, потому что не узнал меня, боится, что меня оскорбил, и повторяет:
— Прости, мне очень жаль. Какой же я глупец!
Я говорю ему о том, насколько приятно быть просто женщиной, когда тебя судят только как тебя саму, а не по тому, что ты делаешь, или по тому, каково твое имя.
А он инженер. У него невозмутимый вид. И нет сомнительных отношений с деньгами или собственным эго. Я успокоилась по поводу критериев, которые теперь, по-моему, могут оказаться неисправимыми. Я провела хороший вечер и не вижу причин не начать все сначала. У нас начинается связь, которая своим спокойствием контрастирует с моей предыдущей историей. Наконец-то я хорошо себя чувствую. Когда я с ним, я отдыхаю, мне спокойно.
С этого времени он больше не носит свои пиджаки с золотыми пуговицами. Парень приятный. Но у него есть недостаток, практически не совместимый с моей профессией: он ревнив, ужасно ревнив. Он не выносит, когда мужчины на меня смотрят. Поначалу ему нравится то, как фанаты любят меня, но очень быстро он начинает относиться к их привязанности с подозрением. Как это часто случается с мужчинами в моей жизни, он считает себя случайным любовником, осознавая, что единственную подлинную историю любви я переживаю с моей публикой. Как и все люди, страдающие от этой мерзкой болезни, он воображает тысячу вещей, придумывает фильмы, в которых у него плохая роль, он постоянно боится быть обманутым. Сначала мне льстит его повышенное внимание. А потом все меняется. Его реакции меня беспокоят, вымышленные страхи начинают занимать слишком много места в наших отношениях. Перебор. Когда он начинает подозревать Сирила и Ришара, я понимаю, что больше не могу продолжать любить его. Я решаю порвать с ним. Но мы сохраним много нежности по отношению друг к другу. Когда я даю концерты в Швейцарии, случается, что я иногда вижусь с ним.
* * *
Мое пребывание в Цюрихе затянулось. Я еду туда, к себе, как только могу. Мои чемоданы надолго остались там. Я проживу в Цюрихе шесть лет. Там я могу на сто процентов сосредоточиться на моей карьере. Средний успех моего пятого альбома сначала меня убил, а потом вдохнул в меня новые силы. Как и мой отец, я упорная, я боец. Я не перестаю сражаться при первом же поражении.